– Долго придётся ждать.

– Я буду ждать столько, сколько нужно, Рикардо. И в подходящий момент я окажусь рядом. Охотник сказал, что когда убивают оборотня в обличье волка, он таким и остаётся. На тебя не пожалеют серебряных пуль, а потом сдерут твою волчью шкуру. Я заберу её себе и постелю возле камина, буду греть свои ноги в густой шерсти. Хорошая шутка? Мне эта шутка очень нравится.

У малышки хорошая фантазия. И главное, почти полностью совпадает с моими недавними мыслями. Аманда всё ещё стоит у клетки, словно не может развернуться и уйти даже после своей обвинительной тирады. Я тенью бросаюсь к ней и прежде, чем она успела бы отойти, просовываю руку сквозь прутья и обхватываю за шею, приближая её лицо к своему.

Я ослабляю свою волю и уступаю место волку. И он с радостью занимает его. Он прорывается через человеческую оболочку удлинившимися острыми клыками. Ногти превращаются в острые твёрдые когти, царапающие нежную кожу её шеи. Волк радостно принюхивается и звереет ещё больше от запаха девчонки, будоражащего его кровь. Я провожу языком по щеке девчонки, слизывая влажную дорожку, не замеченную мной ранее. Горько-солёная, как правда обо мне. И не могу удержаться от того, чтобы не коснуться её сладких губ, прикусив нижнюю губу клыками.

Мой смех непохож на человеческий, а слова вырываются из глотки со звериным рыком:

– Лучше постели шкуру у кровати, Аманда. Я посмотрю, сколько ещё мужчин побывают в ней, кроме меня.

Не понимаю, на что я надеялась? Охотник… Чёрт! Пора бы перестать так называть его про себя. Рикардо и в человеческом обличье не мог похвастаться сносным характером, а когда всё вылезло наружу, тем более не стал себя утруждать соблюдением манер. Странное дело, но меня в большей степени напугало не его вмиг изменившееся лицо, когти или клыки, но то равнодушие, с которым он сидел в клетке. И безразличие.

Я ждала, что он скажет хотя бы слово в своё оправдание, но Рик сидел с приклеенной ухмылочкой на губах, молчаливо подтверждая все обвинения. Охотник оказался зверем. На него самого впору было открывать охоту. По правде говоря, она и увенчалась успехом. По тёмной улице слегка заплетающейся походкой прошёл новоиспечённый житель города Вольфаха, размахивая пожалованной ему грамотой и позвякивая золотом в туго набитом кошеле. Я проводила его взглядом. Иоганн обмолвился, что, возможно, оборотень в наших краях не единственный. И охотник Иоганн посчитал своим долгом как следует проверить всю округу, чтобы убедиться, так ли это. Ещё бы! Да за уплаченную ему сумму он обязан носом елозить по всей окрестностям!

Я вернулась в гостиницу. Уехать бы мне из Вольфаха! Обидчик найден?.. Что меня удерживает здесь? Произнесённая угроза?.. Нет, что-то другое. Я проворачивала мысли так и сяк, но никак не могла ухватиться за призрачный хвост, которым догадка щекотала моё лицо. Мне казалось, что я упускаю нечто очень важное и бреду не в том направлении. Я очень плохо спала, то и дело выглядывая в окно на нарастающую луну…

А следующим днём потрясённые жители Вольфаха толпились на центральной площади. Кто-то был возмущён, кто-то разъярён, кто-то подавлен.

– Подождите! Не делайте поспешных выводов! – осаживал Иоганн.

– Да он это! Тварь!.. Больше некому таким злодеянием заниматься!

– Выскользнул! Как пить дать – выскользнул!

– Постойте! Оборотень в клетке! И никуда из неё он отлучался. Это невозможно при его комплекции, – пытался призвать к благоразумию охотник.

Но деревенские жители не сдавались:

– А он змеёй юркнул через прутья клетки!

– Исключено! – отрезал Иоганн, – у этого оборотня только одна ипостась! Волчья! Я ручаюсь своей репутацией! Он и шагу не ступил за пределы клетки.

Умное слово подействовало на жителей гораздо сильнее, чем уговоры. Кто-то из толпы всхлипнул отчаянно:

– Кто же тогда сожрал Марию? Мы все умрём!..

Что? Ещё одна жертва? Но как же?.. Я едва было не ляпнула о том, что творилось в Вольфахе лет пятьдесят назад, но вовремя прикусила язык. Расспросив зевак, я узнала, что Мария была молода, ей не исполнилось даже сорока. И она уж точно никак не могла участвовать в людоедском собрании. Особенно потрясённым выглядит Герман, он лишился единственного члена семьи, своей жены. А детишек у них никогда не было. Он растирает лицо руками, подбородок дрожит. Мне едва удаётся распознать:

– Её-то за что… Мария!.. Мой ангел! Ох, не успел!.. Было поздно… Что я мог сделать?

Мне становится жалко этого крупного мужчину, он едва не плачет. Слова утешения застревают в горле – Герман весь пропитался жутким тошнотворным запахом смерти.

– Спокойствие! Я гарантирую, что зверь будет пойман! Если вы только пожелаете!

Жители Вольфаха страстно желают зажить так же мирно, как когда-то раньше. А я чувствую: сейчас Иоганн заломит цену, но вместо этого он объявляет, что сначала перевезёт оборотня в надёжное место. Во избежание того, чтобы такие же оборотни, как Рикардо, не вызвались освобождать своего приятеля.

– Такие же? – стонут жители, – их что, много?

– Ничего не могу сказать точно! Сначала займусь этой тварью!..

Заняться тварью не так-то просто. Нет такой телеги в Вольфахе, на которую можно было бы погрузить огромную клетку. Местным приходится заняться её изготовлением, а охотнику Иоганну приходится купить у горожан телегу и клетку заодно. Торги заканчиваются полюбовно, как-никак этому Иоганну придётся искать того, кто задрал жену плотника. Приготовления к отъезду затягиваются, полностью к отправке Иоганн оказывается готов только к полудню следующего дня. А выезжать он собирается сразу после ужина, который собираются устроить в его честь.

Я поглядываю в сторону клетки, борясь с желанием подойти. Гадкому оборотню, видимо, совершенно плевать, потому что он глядит на всех собравшихся вокруг с нескрываемым презрением. А в мою сторону этот мерзкий обманщик даже не смотрит. По улице, повизгивая, несётся собака, сжимая в окровавленной пасти кусок мяса. Другие оголодавшие шавки несутся вслед за ней под громкую ругань мясника.

Меня вдруг осеняет: когда Рикардо устроил День открытых дверей и бесплатного поедания мяса, на площадь выбежал волк и напугал всех до полусмерти. Чуть позднее нашли растерзанного Якоба Петерсена. Но если бы оборотень грыз старика зубами, вся его морда была бы в крови. И тело Якоба уже остыло к тому моменту, а Рикардо крутился поначалу возле меня и уж никак бы не смог совершить злодеяние. Выходит, не он? Но тогда кто? А что если они действуют стаей?

Я всё же подошла к клетке. Рикардо при виде меня закрыл глаза.

– Что, в глаза смотреть стыдно? Можешь ответить всего на один вопрос? Пожалуйста!

– Чего тебе?

– Ты единственный оборотень в округе?

– Не берусь судить за все окрестности, но в этом лесу я один, – процедил сквозь зубы Рикардо.